Идет кисонька из кухни у нее глазоньки опухли слушать

Из письма заочной пациентки
Папа рассказывал, что любил мне, годовалой, очень жалобно приговаривать: «Ну что, Леночка? Ну что, матушка?» – до тех пор, пока я не заливалась слезами. А когда года два мне было, папа пел песенку: «Вышла кисонька из кухни…»
Я навзрыд начинала рыдать. У Вас читала про эту несчастную песню…

Бог мой, как же долго тянется история взрослого художественного садизма над детьми. И до сих пор еще эта пыточная, надрывно-идиотическая песенка звучит в детских садиках, в музыкальных школах. И хуже того, рекомендуется в качестве психологического тренинга для детишек! Цитирую по книге М. А. Чистяковой «Психогимнастика»:

Психологический этюд «Повар – лгун»
Ведущий читает стихотворение:
Идет кисонька из кухни.
У ней глазоньки опухли.
– О чем ты, кисонька, плачешь?
– Как же мне, кисоньке, не плакать?
Повар пеночку слизал
И на кисоньку сказал.
Звучит музыка В. Калинникова «Кисонька». Ребенок изображает повара. Он делает вид, что лижет пенку с молока, разливая его по воображаемым кружкам. Повар идет к ребятам и раздает им кружки с молоком. Дети спрашивают: «Где пеночка?» Повар отвечает: «Кисонька слизала». Они выпивают молоко и отдают свои кружки, повару. Повар уходит. Входит ребенок, изображающий плачущую кисоньку. От нее дети узнают, что повар – лгун. Повар слышит это и прячется. Дети ищут повара, находят его и ведут к кисоньке. Повар просит прощения у кисоньки.

Не берусь оценивать все вышеозначенное пособие, но, да простит меня автор и читатели, этот этюд «Повар-лгун», ИМХО, – просто классика душевного дебилизма.
Для ребенка, наделенного нормальной способностью к сочувствию, и слушать ее, и тем более, петь – тяжкая неразрешимая душевная мука. У меня из-за этой «Кисоньки» (слова тупые, но мелодия написана дьявольски талантливо) полетело к чертям музыкальное образование: в первом классе музыкальной школы заставляли петь ее вместе с хором остальных детишек, я не выдерживал, ревел в голос с градом слез, убегал… До сих пор эта травма где-то во мне живет, заноза не вытащена. И если бы только у одного меня…
Загадка, над которой стоит поломать голову: почему и зачем в нашем российском менталитете там и сям разбросаны эти занозы, которые взрослые с упорством, достойным лучшего применения, всаживают в обнаженные беспомощные детские души.
«Идет коза рогатая за малыми ребятами»… «Остались от козлика рожки да ножки»… «В траве сидел кузнечик… Не думал, не гадал он, никак не ожидал он такого вот конца…»
Вот и всеми любимая и уважаемая Агния Барто туда же:
Идет бычок качается,
вздыхает на ходу:
«Ох, доска кончается,
Сейчас я упаду!»
Ну кто же не знает и всеми фибрами дошкольной души не помнит эту вечную на все времена классику фрустрации. Счастье еще, что большинство детишек повторяет эти стишки механически, в трансе подражания и в гипнозе мастерски сделанной фонетической структуры четверостишия. Жуткий смысл происходящего до большинства не доходит. Но ведь есть и не менее значительное чувствительное и мыслящее меньшинство. Жена рассказывала мне: «В детском садике каждого из нас, ребятишек, заставляли идти по наклонной досточке и твердить вслух наизусть стишок про Бычка. Не знаю, как другие дети, но я, будучи всего лишь трехлеткой, смутно чувствовала, что этот стих не о бычке, а о конечности человеческой жизни… И такой бесславный конец наводил ощущение тоски и безысходности…»
И на меня тоже, помню, это наводило такое же гнетущее ощущение, и мучительно хотелось либо сразу забыть этот стишок, но это не получалось, либо подставить бычку какую-нибудь мягкую подстилочку, чтобы он не расшибся. Или со злостью крикнуть: «А зачем ты полез-то на эту доску, дурак?!» Вот так рождаются будущие психотерапевты 🙂

Говоря же совсем без шуток, стихи такие писать опасно и для самого автора. Вести своих героев к безысходному концу – значит бессознательно программировать подобные события в собственной жизни. Примеры тому – и Пушкин, и Лермонтов. Вот и у Агнии Львовны трагически погиб в восемнадцатилетнем возрасте от нелепой случайности единственный сын.

Чтобы закончить это размышление на чуть более оптимистической ноте, вспомню еще одно не слишком психотерапевтичное и такое же знаменитое детское стихотворение Агнии Барто.
Наша Таня громко плачет:
Уронила в речку мячик.
Тише, Танечка, не плачь,
Не утонет в речке мяч.
Этот стишок заканчивается на ноте утешения, что все, мол, не так страшно, как тебе кажется. Мячик не погиб, мячик будет жить. Но и этот стих, помню, у меня-ребенка вызывал смятение и бурный протест, и я даже досочинил его:
Утонуть-то не утонет,
Только кто ж его догонит?
У меня-то у самого мячики не раз падали в реку и уносились по течению безвозвратно…