Взяли кровь из пальца палец опух

Петр | (Муж., 30 лет, Санкт-Петербург, Россия) | 10.11.2010 18:50

(Гость) ната 03.06.2011 14:35

(Гость) егор 09.09.2011 13:32

(Гость) Виталий 31.01.2018 15:48

(Гость) Полина 05.12.2019 05:37

СОЗДАТЬ НОВОЕ СООБЩЕНИЕ.

Но Вы – неавторизованный пользователь.

Если Вы регистрировались ранее, то “залогиньтесь” (форма логина в правой верхней части сайта). Если вы здесь впервые, то зарегистрируйтесь.

Если Вы зарегистрируетесь, то сможете в дальнейшем отслеживать ответы на свои сообщения, продолжать диалог в интересных темах с
другими пользователями и консультантами. Помимо этого, регистрация позволит Вам вести приватную переписку с консультантами и другими пользователями сайта.

Зарегистрироваться   Создать сообщение без регистрации

Как часто мы задумываемся о том, что самая обычная и совершенно привычная для всех работа может оказаться немного не такой, какой мы ее представляем? Ну что страшного, например, в детской поликлинике?

Ребенок ведь не сможет причинить особого вреда. И чтобы выяснить, так ли это, мы пообщались с Екатериной, молодым специалистом, работающим в одном из минских учреждений здравоохранения.

— Расскажите, пожалуйста, где Вы работаете и что входит в Ваши обязанности?

— Я работаю в детской поликлинике фельдшером-лаборантом. В мои обязанности входит забор крови из пальца, исследование ее на аппарате, а также ручным методом. Еще конкретно на своем рабочем месте я исследую биоматериал, то есть отходы жизнедеятельности человека: кал и мочу.

— И данная работа не вызывает отвращения?

—Нет, порог отвращения уже давно стерт. Я спокойно могу одновременно исследовать кал и жевать шоколадку. И мне все равно.

— Может быть были какие-то интересные случаи, связанные с этой областью Вашей деятельности?

—В один день я пришла на работу и у меня стояли пол-литровая банка кала и литровая банка мочи, целые. Это моя самая любимая история (смеется).

— А сколько нужно биоматериала?

—Медсестры пишут на бланках 100 мл, но мне для проведения анализа надо десять. Да и кала много не надо, пол-литровой банки так точно, это слишком.

— Расскажите, насколько это тяжело: работать с людьми?

—Очень тяжело. Как морально, так и местами физически. Потому что это работа с детьми, мне их надо держать и это даже травмоопасно. Некоторые дети ведут себя неадекватно. Пинаются, кусаются, матерятся.

— И как в этот момент ведут себя родители?

— Некоторые родители извиняются, некоторые спускают это с рук и просто делают вид, что ничего не происходит.

— А что Вы делаете в такой ситуации?

—К сожалению, я не могу ничего сделать. Ни как-то осадить ребенка или родителя, ни сделать замечание. Все, что я могу —это более грубым тоном сказать: «Что ты делаешь?» Больше ничего не могу, потому что клиент всегда прав. Если я начну указывать… У меня уже было такое. Я сказала женщине: «Посмотрите, что делает Ваш ребенок». А он то ли меня укусил, то ли плюнул.

Она мне ответила: «А какое право Вы имеете мне указывать, как воспитывать моего ребенка? Я сейчас напишу на Вас жалобу». У нас родители часто очень любят чуть что писать жалобу. Потому что мы —сфера обслуживания и нас в любом случае накажут.

— А дети какого возраста самые проблемные?

—Самые проблемные дети — это два-три года, дети пяти-семи и восьми-десяти лет. Дети двух-трех лет неуправляемые, потому что у них период «я сам» и «я хочу». Многим детям не нравится, когда их держат. Они начинают орать не потому, что с ними что-то делают, а просто потому, что ограничивают их свободу. Дети 5-7 лет — это возраст, когда они что-то соображают и проявляют самостоятельность. И вот 8-10 лет — это уже взрослые дети, которые полностью все осознают.

Они не слышат, что ты им говоришь. У них панический страх того, что ты — тетя в белом халате и сейчас будет больно. А у них-то силы побольше. И еще один из сложных возрастов — это подростки 14-16 лет, потому что они очень впечатлительные и теряют сознание.

— И часто такое происходит?

—Да. Девочки лет 16-ти часто падают в обмороки, и мальчики лет 15-ти. Просто им страшно, они себя накручивают. И вот вроде ты уже все сделал, а у них от переизбытка всего, или от какой-то боли, или от вида крови… Они начинают «отъезжать». Это ужасно. Главное – не теряться.

— А что Вы делаете в такой ситуации?

— В себя приводим (смеется). Я часто спрашиваю у детей, все ли в порядке, не кружится ли голова. Вообще, это можно отследить по тому, как идет кровь. То есть, если кровь идет хорошо и резко стала идти плохо, значит уже надо обратить внимание на то, что с ребенком что-то не так.

— Вы упоминали, что работа с детьми травмоопасна. Это не шутка?

—Нет, недавно вот был случай. Пришел на прием мальчик с папой. Мальчику лет 7-8, не маленький. Он очень долго сопротивлялся, кричал, папа его пытался зафиксировать, чтобы он не дергался. Ребенок оказался очень сильным и не давался. Потом я все-таки взяла его руку, но никак не могла разжать пальцы. В итоге получилось так, что я разжала его кулак и мой указательный палец левой руки оказался у него в кулаке. Он его зажал и дернул одновременно. И дернул с такой силой, что у меня стул на колесиках просто поехал. Я повысила голос, сказала: «Что ты делаешь, мне больно».

В итоге я провела свою работу, но палец болел очень сильно. Потом они ушли и папа даже не извинился. Я кое-как довела свой прием: сильно болел палец, а это рабочая рука. Палец опух, и я пошла к хирургу. Он осмотрел палец и сказал, что это сильный ушиб с возможным растяжением, его надо зафиксировать, желательно —загипсовать. Но я отказалась, попросила наложить тугую повязку. Пару дней — и палец прошел. Но на самом деле, если бы мальчик дернул чуть сильнее, возможно, был бы перелом.

— А выезжаете ли Вы на дом?

—Да.

— И какие сложности возникают тут?

В принципе, никаких. Визиты не частые и по большей части — это визиты к детям-инвалидам, лежачим. Большинство синдромных детей — они не проблемные. Но был случай, когда я приехала к мальчику-аутисту и на полчаса зависла у него в квартире. Взрослый мальчик, лет 16-ти, очень асоциальный, очень боится людей, особенно людей в белых халатах. Но у меня не белый халат, у меня рубашка с совами.

Мальчик все понимает, ты ему говоришь — он тебя слышит, но боится. Вот он увидел перчатки и все, значит я медик. А в нем столько силы, мама справиться не может, я тоже. Ну, в общем, каким-то образом я там с ним играла, он дал руку, я взяла у него кровь. Его мама сказала, что я единственный человек, который за долгое время смог это сделать. Многие лаборанты приезжали и уезжали, потому что все было безрезультатно. Он просто не давался.

— А какие вообще есть проблемы в данной отрасли?

— Сугубо мое мнение: существует проблема с восприятием бесплатной медицины. Раз это бесплатно, значит некачественно. Люди идут потом в платные центры, делают анализ, приходят и пересдают бесплатно у нас. Анализы разные. Люди не учитывают, что аппараты разные, погрешность разная. И ничего не докажешь. Медицина у нас тоже хромает.

У меня, например, поликлиника достаточно обеспеченная: всегда все закупается вовремя. Но не всегда и не везде так. Я вот меняю перчатки на каждого, но был случай, когда пришла мама и принесла свою пару перчаток. Попросила меня, чтобы я работала в ее перчатках. Я спрашиваю почему, а она говорит: «Мы лежали в больнице, пришел лаборант и даже не обработал перчатки». Сказали: «Носите свои».

— А что хорошего в работе?

—Когда дети помнят. Был случай: пришла девочка и попала к другой женщине. Вырывалась так, что сняла с себя кофту и голая побежала в коридор. В следующий раз попала ко мне. Боялась, долго уговаривали, но кровь взяли. С каждым разом потом боялась все меньше. Теперь приходит и говорит: «О, так это моя тетя». Вот это приятно.

— Вы можете сказать, что Вам нравится своя работа?

— Специфика работы тяжелая, но я ни разу не пожалела, что выбрала эту специальность. Не буду говорить, что это мое призвание или что я медик от Бога. Но у меня реже, чем у многих, возникают проблемы с забором у детей. У меня дети меньше всего плачут. Либо я просто могу найти подход к ним, либо у меня просто очень хорошая аура. Дети же чувствуют. Если мама придет и скажет: «Ой, сейчас будет больно» — ребенок обязательно заплачет.

— И что, часто так говорят?

— Да, часто. Ладно, если бы они это говорили за дверью, когда я этого не слышу. Но, извините, когда ты заходишь в кабинет и прямо передо мной начинаешь говорить такое… Ты взрослая женщина, ты должна понимать, что я всего лишь выполняю свою работу. Ничего больше. Когда маленькому ребенку говорят, что человек плохой, у него срабатывает: «Ну он плохой, а плохим же надо сдачу давать».

Отчасти еще из-за этого они начинают так себя вести. Зачем учить ребенка вот такому? Ты ребенку в три года скажешь, что тетя плохая, в четыре года скажешь, а в десять лет он придет и втащит этой тете, потому что она — плохая, значит она заслужила. Мне очень нравятся мамы, которые приходят и говорят: «Тетя хорошая, не бойся. Смотри какая тетя красивая, посмотри какая рубашка».

Это здорово, когда мамы начинают успокаивать ребенка и настраивать на то, чтобы он не боялся, объясняют, что здесь ничего страшного. Я просто призываю всех родителей адекватно воспитывать своих детей.

Оксана Ровба

Фото: Pixabay

Последние новости

Главные новости